Анатолий Ключников

Двадцать лет спустя

Об авторе | Анатолий Викодьевич Ключников родился в 1968 году, окончил Московский авиационный институт, инженер-математик. Одиннадцать лет работал на нефтедобывающем предприятии в Татарстане. Живет в г. Лениногорске (Татарстан), работает консультантом в московской компании. Прошлая публикация в “Знамени” — см. № 7 за текущий год.

В статье А. Хасия и В. Мироновой “Когда помощи ждать неоткуда” (Знамя, 2009, № 4) я с изумлением прочел такой пассаж: “Государству тому [СССР] не хватало качественных товаров, но оно было защищено от глобального кризиса, который мы наблюдаем сейчас. При всей абсурдности организационных мероприятий по поддержанию эксклюзивного положения отдельной категории руководителей, при всех оговорках, экономическая модель СССР обеспечивала возможность трудоустройства всех граждан страны, а значит — обеспечение их стабильным доходом, образованием, здравоохранением... Увы, мировой экономический кризис — это состояние, в котором экономическому положению людей в советском государстве многие будут завидовать, и взгляд на него будет пересматриваться”.

Позвольте мне маленький мемуар на тему “нехватки качественных товаров”, которая преподносится как вполне терпимый пустячок по сравнению с мировым кризисом — я хочу напомнить, что именно мы собираемся пересматривать. Потому что, если на эти рельсы, к тому же хорошо нами накатанные, стать, сойти с них будет очень трудно. А можем ли мы сегодня представить, чтобы двадцать лет в стране не происходило никаких изменений? А ведь именно это и представлял собой Советский Союз на протяжении всей моей сознательной жизни, разве что появились кассетные магнитофоны вместо катушечных и тяжеленные цветные телевизоры, в то время как японские уже можно было вешать на стену. Представьте сегодня: зашли вы в гастроном, а там прилавки-холодильники завалены одним кулинарным жиром, открытые прилавки — рыбными консервами и супами в пакетиках, в бакалейном отделе — опилки вместо чая и конфеты-подушечки по праздникам. А ведь это так и было, и совсем недавно. Сектор “победившего колхозного строя” был представлен нечищеными крупами, томатной пастой, некоторыми видами закусок, где запросто можно было найти почерневшую капусту с крошками земли. Наше автомобилестроение уже и не пыталось разработать свою марку автомобиля, “КамАЗ” и “Жигули” мы купили вместе с конвейерами, а вездеходным грузовиком продолжал оставаться ЗиЛ-157, срисованный с американского “студебеккера” в эпоху товарища Сталина. И вот в ХХI веке нам предлагают пересмотреть свое отношение к оплоту стабильности, в котором мы выросли.

Знаете, когда в нашем городе двадцать лет подряд ходили одни и те же слабосильные, тихоходные, раздолбанные автобусы, воняющие бензином, я думал: то ли это новые, то ли я на них еще в детстве катался… В течение двадцати лет — никаких кризисов, потому что и развития никакого: “общественные работы” на колхозных полях, деревянные телевизоры, которые “японцы будут покупать потому, что у них самих древесины маловато”; страна все никак не могла обеспечить малые города домашними телефонами, в то время как в других странах уже появилась сотовая связь. Алюминиевая или чугунная посуда, ненадежная, громко тарахтящая бытовая техника. Нет, была и надежная, конечно: поклонники власти Советов показывают на холодильники, которые действительно работали по тридцать—сорок лет, но при этом умалчивают, что они почему-то малы по размеру, хотя именно советские люди имели привычку запасать еду впрок. А еще эти “ЗиЛы”, “Миры”, “Свияги”, “Юрюзани” обрастали в морозилке коркой льда. Сначала моя мать в нашей “Свияге” лед ковыряла, потом, когда мама стала старой, я начал — вот такая была преемственность поколений… Ладно, с мелочами (вернее, без них) мы как-то справлялись, ручку сковороды можно было и тряпкой обмотать... Но если, к примеру, нужно было ремонт в квартире сделать — так хоть плачь: обои продавали таких расцветок, какие не смогут схалтурить даже китайцы, а бумага желтела за пару месяцев. Если ты решил не клеить обои, а просто красить стены — опять неувязочка: в магазине продавали только синюю, зеленую и коричневую краску, причем таких тонов, что не в каждой тюрьме красить будут.

Краска половая, как можете догадаться, вообще была жутким дефицитом, а ведь у нас, в малом городе союзной республики, не Москва, полы были дощатые, а не паркетные, их красить было необходимо. Вот мы и привезли из Самары на руках шесть трехкилограммовых банок краски, так как сумки-коляски были таким же дефицитом, как и все, что в них возят, “советские люди на такси не ездили”, да и не было тогда такси в малых городах. Сейчас такое кажется пещерной дикостью, и мне самому хорошо помнится, но с трудом верится, что когда-то не только стройматериалы, но и колбасу, рыбу, кулинарные и бакалейные изделия я возил из крупных городов на поездах и рейсовых автобусах, таская все это на руках до боли в шее…

Глядя на современные российские магазины в провинции и мысленно сравнивая их с магазинами, которые были при СССР в Москве, я твердо верю слухам, что советские люди в зарубежных магазинах падали в обморок или метались по ним, как затравленные зайцы.

И в чем же был великий смысл хваленого советского планирования, если в итоге не получалось ни количества, ни качества? Как такое планирование сможет помочь стране в период кризиса? Только в том смысле, что населению придется вспомнить свой прежний опыт: не тратить деньги на “предметы роскоши”, покупать дешевую одежду и обувь, снашивать их до дыр, а потом надевать на работу. И снова заняться огородами, чтобы не “завидовать экономическому положению советских граждан”.

Это я тоже вспоминаю совершенно без ностальгии, хотя огородники проявляли прямо-таки чудеса самоорганизации: строили пруды, ставили насосные станции, тянули водопроводы по огородным участкам. Качали воду, ремонтировали водопровод, чистили пруд, строили будки и заборы. А потом, в конце огородного сезона, несколько недель шли разговоры о том, кто, сколько и чего засолил, замариновал, наварил — все делились рецептами. Люди готовили десятки трехлитровых банок, которые таскали в подвалы, отгружали в погреба в своих гаражах. Потом, зимой, все эти банки соответственно поднимались из гаражей и погребов, тащились обратно…

После перестройки все это было заброшено, в магазинах появилась закуски по доступным ценам, а сейчас среди производителей соков, вин, закусок все больше и больше российских. Где теперь набрать достаточное количество людей, согласных в выходные дни в земле ковыряться, получая за это овощей на мизерную сумму, чтобы собрать из них садово-огородническое общество? За овощами нужен постоянный уход: поливка, прополка сорняков. Кстати, многие ли из читателей представляют, что это такое: перетаскать хотя бы половину “КамАЗа” навоза с дороги в огород носилками, ведрами, тачкой? А без такой работы мичуринских урожаев не дождешься… Вот и охладели люди к огородам, как только в магазинах и на рынках появился богатый выбор продуктов питания. Водопроводы, насосы, металлические столбы оград порезали и сдали на металлолом. А больше там ничего и не было: в малых городах на земельных участках не строили домиков, пригодных для ночлега, — у нас не было традиции в выходные дни жить за городом , потому что в малых городах нет потребности в свежем воздухе, а до любого огорода можно добраться пешком максимум за час.

Видел я в апреле 2009 года в телевизионных новостях сюжет, как раз иллюстрирующий предложение авторов статьи переходить на огородничество. Там рассказывалось, что желающим в городах раздают семенной картофель, выделяют им участки под посадку, учат правильно сажать этот самый картофель. М-да, огородники… А подумали, где будут хранить собранный урожай? Мы в СССР хранили его в подвалах жилых домов, но сейчас пошли такие теплые зимы, что картофель даст ростки уже в ноябре — и все, пропал ваш урожай. Можно еще ссыпать картофель в погреб в гараже, который находится на краю города, но зимой эти гаражи заметает до крыши, так что ворота вручную откапывать приходится. Как ни крути, но выходит, что горожанам лучше заниматься индустриализацией, а не сельским хозяйством.

Когда-то М.С. Горбачев озвучил цифру: уровень жизни нашего населения отстал от развитых стран “в среднем в пять—шесть раз”. Подразумевается, что это много. А мне интереснее поразмышлять, почему только в пять—шесть, а не в десять. А потому, что наши люди сами поддерживали свой уровень жизни, своими руками. В малых городах организации брали в аренду колхозную землю, и горожане сами сажали все ту же картошку, на колхозы не надеясь. Они содержали сады-огороды, общая площадь которых превышала площадь самого города, после работы бегая на полив грядок, а в воскресенье — на прополку.

Все советские детишки ходили в самодельных шерстяных варежках и носках, а в магазинах теплых носков не продавали — зачем, если нет проблем? Женщины вязали еще и шарфы, и кардиганы, и свитера — догадайтесь, что в магазинах не продавали ни мотков пряжи, ни клубков шерсти. Где же это бралось на десятки миллионов человек?!! А просто были в городах умельцы, как моя мать, которая в ванной заливала кипятком шерсть, купленную в деревне, и стирала, а воду при этом, казалось, ножом можно было резать, до того она была грязная. Потом пряла на педальной самопряхе, возраст которой перевалил за сто лет, перематывала многократно пряжу (я, понятно, тоже этим занимался) — долго расписывать всю технологию, но я все помню. Двадцать лет я наблюдал одно и то же: шерсть, стирка, вонь, пряжа, перемотка, вязание, продажа, мусор в квартире после прядения…

А как вам нравится то, что мужики, у кого были свои машины или возможность использовать служебную, ездили в деревни за мясом? Вот только трехкамерных холодильников тогда не было, мясо хранили на балконах — теперь, когда зимы стали теплые, такое уже не пройдет. Кстати, многим ли из читателей приходилось рубить мясо? Ну или хотя бы отрубить голову гусю?

А сколько “общественных работ” перелопатили потребители плановой экономики: и сбор урожая на колхозных полях, и уборку улиц, и высадку саженцев вдоль трасс! В нашем городе со всех предприятий посылали работников на подсобные работы в Камышлинскую котельную, лично я там месяц кирпичи подносил, когда отрабатывал производственную практику от своего техникума. Это я еще легко отделался, а ведь кому-то пришлось ехать по комсомольской путевке в Казахстан на целину, а кому-то — под радиацию в Чернобыль по списку от военкомата. При том что защитные костюмы для работ под радиацией стали выпускать только после этой аварии.

Говорят, в СССР люди крепче дружили. Да, потому что дружба помогала при посадке, окучивании, уборке картошки: две-три семьи сделают работу в два-три раза быстрее, и не так устаешь, хоть и должен потом тоже помочь. Бабы вместе ездили в деревню за шерстью, мужики — за мясом. И система “ты — мне, я — тебе” постоянно работала, ведь всем приходилось постоянно “доставать” ту же мебель, одежду, обувь… Один что-то доставал, другой умел чинить радиоаппаратуру — вот так и работала взаимовыручка. Когда все то, чем люди занимались десятки лет, стало просто не нужно, поменялось и мировоззрение. Советский народ перестал существовать, когда не стало советского быта! Поэтому, когда вы, господа, предлагаете нам вернуться к основам советского быта, вы понимаете, в кого мы превратимся? Да-да, в тех самых забитых жизнью “совков”, уставших от решения бесконечных мелких и крупных проблем и давок в очередях.

Никакой ностальгии по прошлому у меня нет: советский народ прожил свою историю крикливо, бестолково, нерационально — врагам на потеху, оставив после себя негибкое производство, когда смена одного вида продукции велась годами, и которое невозможно было оперативно перестроить, поэтому оно почти все развалилось. Остались только памятники героям, которые подавляюще действуют на психику. Мне больше всех нравится в Москве групповой памятник возле метро “Улица 1905 года”: как будто конная милиция разгоняет фанатов “Спартака”, а они машут флагами и баннерами...

Мой город Лениногорск, Республика Татарстан, всегда считался нефтяным городом, даже тогда, когда в нем работало два военных авиационных предприятия с численностью работников большей, чем численность в обоих наших НГДУ. Упомянутая “экономическая модель”, которая “обеспечивала возможность трудоустройства”, в обычном разговоре называется гораздо проще: “гонка вооружений”. Так как эта гонка — чисто затратное удовольствие, если страна не имеет дивидендов в форме трофеев и контрибуций от побежденных врагов, то расхваливать подобную “модель” надо очень осторожно.

Когда в СССР при внешнем долге в $120 млрд. потребовалось сокращение гонки вооружений и конверсия для тысяч заводов, КБ и НИИ, они оба закрылись, при этом “агрегатно-механический” агонизировал свыше десяти лет. Неудивительно: они были не лидерами отрасли, а всего лишь филиалами казанских заводов, и как их было спасти, если у СССР вместо денег был только внешний долг, никаких планов конверсии заранее не составлялось, про “гибкие технологии” только что-то смутно слышали, не было никакого опыта коммерческих отношений, не было умения ориентироваться на рынке и не было даже пустяковой литературы по бизнесу? У нас одно время даже была самая высокая безработица в Татарстане. Ко всему этому надо еще добавить, что те предприятия, которые имели шанс выжить, но не имели настоящего хозяина, были банально разворованы и закрыты. Да, эти 90-е годы были лихими во всех смыслах. Но…

Если при СССР все никак не удавалось обеспечить все квартиры телефонами, то теперь любой человек среднего достатка может позволить себе компьютер с Интернетом. Хоть высшее образование и стало платное, но спрос на него резко возрос — в нашем городе появились филиалы казанских вузов. Если при СССР на предприятиях записывались в очередь на покупку автомобиля, то теперь их развелось столько, сколько прежде тараканов не было. Раньше поездки на курорт были проблемой, люди ездили “дикарями”, а теперь отдых на заграничных курортах стал заурядной вещью.

Сейчас можно и работать, и подрабатывать после работы, в то время как раньше брать деньги за свои услуги люди и боялись, и стеснялись, поэтому брали поллитрой. Но, сами понимаете, возможностей подработки в провинции немного, поэтому подработку найдет только неленивый или мастер высокой квалификации, и это справедливо! Главное — что можно, и никто ничего тебе за это не скажет.

“Советская власть” все раздавала и раздавала жилье бесплатно десятки лет, а последние бараки у нас в городе ломали уже после перестройки. Был снесен огромный квартал “домов барачного типа” между улицами Ленинградская, Жданова (Садриева), Лермонтова и последний барак на улице Школьной. Там теперь стоят современные дома. Как видите, “антинародный режим” в моем городе в целом справился с задачей защиты наших прав в получении работы, образования, отдыха, жилья. Он не держал население впроголодь: оно даже огороды побросало и вспоминать о них не хочет!

У нас возле города при Советской власти были сделаны искусственные озера. И только после перестройки дошли руки их спустить и почистить, выложить набережную плиткой, превратив их в место, где действительно можно погулять. В центре города с крыш убрали гнилой шифер и поставили там цветной профнастил, а это стоит миллионы. Стали ставить профнастил на школы, детские сады, на дома с протекающей кровлей, которую раньше бабы годами заливали гудроном летом при жаре, и все без толку. Можно сколько угодно говорить о том, что сейчас люди не уверены в завтрашнем дне, что реформы беспощадно срывают их с насиженных мест (меня тоже сорвали) и т.п.; но, глядя на количество магазинов и сервисных фирм после перестройки и количество покупателей, я понимаю, что деньги у людей есть, а все остальное — демагогия.

Сравнивая то, что было, с тем, что стало, я не могу не признать огромных достижений “антинародного ельцинского режима”, и мне совсем не хочется даже на минутку становиться советским человеком, даже на время преодоления кризиса. Поэтому пассаж, которым заканчивается статья В. Мироновой и А. Хасия: “Особого внимания заслуживает менталитет российских граждан. Он позволяет не только предельно сконцентрироваться на достижении самых масштабных целей и задач, но и поделиться своим опытом с другими”, мне, мягко говоря, не нравится. Чему мы уже можем учить других? Тому, как можно организовать народное хозяйство, где “никому ничего не надо”, и поэтому оно выпускает халтурную продукцию, некоторые виды которой еще и в дефиците, и чтобы за это никого не увольняли? При этом напряжение в работе продолжалось десятки лет, труд воспевался, за него давали грамоты и награды, а население в итоге перебивалось с карточек на талоны. Едва ли кому будет нужен такой опыт.

Я думаю, не к нашему опыту нужно обращаться за помощью, а к заокеанскому: как их руководители смогли преодолеть Великую американскую депрессию? Хотя может и не помочь, и тоже по “китайской причине”: у них там ситуация гораздо проще в том смысле, что не надо в корне ломать мировоззрение — этот самый “менталитет граждан”.