Роман Сенчин

Сергей Шаргунов. Битва за воздух свободы

Добротолюбие, комиссарство, перерождение народа

Сергея Шаргунова я узнал как прозаика — сначала по рассказам в “Новом мире”, потом по повестям “Малыш наказан”, “Ура!”... Но и его, так сказать, общественно-политическая деятельность, которую Шаргунов начал чуть ли не в школьные годы, не была для меня открытием. Помощник депутата Госдумы Юрия Щекочихина, лидер молодежных движений, автор острых статей в коммунистической газете “Патриот”, в либеральной “Новой газете”, журналистские расследования, но написанные не столько журналистом, сколько именно общественным деятелем...

Апогеем этой сферы деятельности Сергея Шаргунова стало сенсационное включение его в первую тройку федерального списка на выборах в Думу от партии “Справедливая Россия” в сентябре 2007 года. Но буквально через несколько дней его так же неожиданно из этой тройки вычеркнули, а вскоре Шаргунов то ли добровольно, то ли под нажимом своих партийных руководителей покинул “Справедливую Россию” и выбыл, подобно многим и многим в середине 2000-х, из активной политической жизни.

Худо или бедно, но Шаргунов вернулся в стан литературы, опубликовав повести “Птичий грипп” и “Чародей”. Тексты, пропитанные политикой. Многие ожидали от него продолжения — толстенного романа-разоблачения о “системной” политике, написанного человеком, увидевшим ее изнутри, пусть недолго, но в ней пребывавшего, действовавшего. Но вместо романа появилась книга публицистики “Битва за воздух свободы”. В “введении” автор объясняет: “Сначала я хотел написать роман про все это (про свою политическую жизнь, надо понимать. — Р.С.), художественную вещь, акварельный пейзаж. Даже написал, представьте. Но пока раздумал издавать. Остановимся на публицистике. Хлесткие мазки маслом. Тоже живопись. Надеюсь, читатель-зритель оценит”.

Книга состоит из трех частей, которые (как и многие прозаические вещи Шаргунова) собраны из коротких главок — “мазков”, как определил сам автор... Наибольший интерес представляет первая часть, названная “Политическое послепутинье”.

“Вы ищете национальную облагораживающую идею, господа? Знакомьтесь — добротолюбие. Любовь к добру, музыкально удачный родной перевод не очень благозвучного греческого слова philokalia. Нет, я не предлагаю открывать шлюзы и встречать всепрощением вал преступности. Я призываю к смягчению нравов. И утверждаю: смягчение нравов в современной России — и есть национальная идея. Смягчение нравов вызовет смысловой рывок, преодолевающий тщетность бытия и дискриминацию людей.

Как должно быть? Внешняя политика — самостоятельность, четкое отстаивание национальных интересов. Внутренняя политика — жесткое подавление коррупции, модернизационный рынок.

Внутренняя идеология — добро, человечность, “теплые ценности”, человек человеку — друг, товарищ, брат. Некогда СССР говорил: мы — за мир! РФ должна сказать: мы — культурный оазис! <...> Народ должен переродиться. <...> Должен прийти человек, наделенный волей. Он взмахнет дирижерскими руками, и тогда мы заработаем страстно.

Институт комиссаров в хорошем смысле этого истрепанного слова и был бы ответом на масштабную коррупцию. Отсюда вытекает еще один термин — “преодоление отчуждения”. Только комиссар — наместник Центра — на личном примере способен преодолеть отчуждение человека, народа от государства. Именно традиция комиссара, наместника, внутреннего посла отвечает глубинному зову страны.

Где черпать кадры, как учинить всероссийский кадровый призыв, забабахать политическую “фабрику звезд”?

Главное — постановка вопроса.

Пока же о механизме. “Внутренний посол” — это когда человек, честный, любящий народ, имеющий начальный капитал знаний, отсылается в Удомлю, Углич или Урюпинск. С большими полномочиями и крайней ответственностью, с возможностью подобрать команду. И контролирует ситуацию. Включая распределение местного бюджета. Со всеми оговорками это был бы принцип “красных”, позволивший им удержать страну. Да, многих комиссаров убивали. Но мученичество за идею вдохновляло новых. Вот вам и искомый “образ героя” для молодежи!”.

Жутковато, конечно, очень спорно, наивно, может быть, несколько абсурдно (с одной стороны, добротолюбие, а с другой — комиссар “с большими полномочиями”, “безжалостно зачистить тупые рыла воров-чиновников, околоточных, “крышующих’’”). Впрочем, многие наивные и абсурдные идеи воплощались в жизнь. Для меня же здесь главное не столько детали политической философии автора, а само ее наличие. Действительно, сегодня очень легко стать (или хотя бы притвориться) послушным, вступить в главную партию и затем, доказывая свое послушание, постепенно подниматься выше и выше. Многие вожаки демократической революции 91-го прошли этот путь. Открытых противников коммунистического режима или хотя бы перегибов можно пересчитать по пальцам, да и те оказались, как Владимир Буковский, в эмиграции или же погибли в заключении, как Анатолий Марченко...

Видимо, вступив в явно штрейкбрехерскую “Справедливую Россию”, Сергей Шаргунов тоже решил пройти все ступени партийной лестницы и затем уж, оказавшись где-нибудь вблизи вершины, начать претворять свои идеи государственного устройства, “бороться с коррупцией”. Но вместо медленного восхождения получился прыжок через несколько ступеней вверх, а затем — падение. Думаю, это для Шаргунова-писателя (а для меня он по-прежнему в первую очередь писатель, да и в книге “Битва за воздух свободы” почти все примеры, параллели, реминисценции — литературные) пойдет во благо, да и для политика — тоже. Мимикрируя под своих противников, так или иначе и внутренне становишься похожим на них.

Жаль только, что до сих пор, “после всего”, Сергей Шаргунов пытается лукавить, объясняя, зачем стал активным членом “Справедливой России”:

“На излете политической зачистки вдруг (да совсем не вдруг! — Р.С.) образовалась “Справедливая Россия”, воспринятая мной как возможность раскола элит. Показалось, что власть готова допустить легальную критику изнутри, каковая неизбежно есть мина под всю их порочную систему”. М-да... придется поверить автору, что ему действительно показалось, — скорее всего, показалось одному из всех ста сорока миллионов людей, населяющих Россию.

В работе “Политическое послепутинье” много места отдано критике того, что произошло за два президентских срока В.В. Путина. Критика традиционна: отсутствие государственной идеи, устранение оппозиции, почти полное отсутствие политических свобод и т.п. Порой критика переходит в ультиматум новому президенту:

“Свободу придется даровать. Ведь даже для самых упертых “сторонников сильной руки” нулевые годы подарили чудо — реабилитировали слово “свобода”. Мы ждем оттепели, господин президент.

Накопилось. Не усугубляйте”.

Вообще с понятием “свобода” у Сергея Шаргунова да и у очень многих общественных и политических деятелей какие-то очень сложные отношения. Оппозиция требует свободы, а власть говорит, что свободы столько, сколько нужно. Оппозиция пугает, что отсутствие свободы приведет к бунту “бессмысленному и беспощадному”, а власть помнит, что двадцать с небольшим лет назад именно дарование свободы привело к революции 91-го, а затем к десятилетию, которое сегодня не проклинают единицы.

Внушительная часть общественно активных людей готова быть несвободными, но при условии, что Россия от этого станет по-настоящему крепким и сильным, богатым государством. Не знаю, искренне или нет, в статье (в книгу она не вошла), опубликованной в интернетовском “Русском журнале” вскоре после разгона в Москве Марша несогласных в апреле 2007 года, Сергей Шаргунов, кроме критики режима, написал и следующее:

“Если власть решится на исторический рывок, возьмется за науку и производство, демографию и культуру и попросит: затяни пояс, и не надо спорить, помогай строить Великую Россию, тогда ценность “свободы слова” и “демократических процедур” отойдет для меня на третий план”. “Безыдейный диктат” Шаргунов призывал сменить на идейный, и в этом случае, надо понимать, он бы власть полностью поддержал. Молча и послушно засучил бы рукава, стал бы рядовым бойцом... Не верится.

Шаргунов видит себя в числе крошечной, но активной части общества, способной реализовать идею. Он жаждет этой идеи, пытается ее выработать. Проповедует необходимость смены элит (хотя само слово “элита” для него ругательно): “Страну вызволит кадровая революция — переход власти к новым адекватным людям, в каждом из которых синтезированы идеализм и реализм”.

Таких людей, как Сергей Шаргунов, сегодня в России немало. С одной стороны, они видят огромное поле для деятельности, но с другой не могут на это поле попасть. Волнуются, негодуют, предвидят скорую катастрофу, пытаются указать на ее приближение... Этим и пропитана, по-моему, первая часть книги “Битва за воздух свободы”.

Две же другие — “Культура движется взрывами” и “Идущие врозь” — отданы под литературу. Точнее, под идеологию литературы. Большинство глав-мазков — это статьи и заметки, ранее опубликованные в периодике.

Шаргунов, конечно, не критик, а именно идеолог. Он пытается направлять движение литературы в русле своих идей, рассматривает писателей, то или иное произведение, литературное событие со своих позиций. Среди его героев — писатели, близкие ему по духу: Эдуард Лимонов, Александр Проханов, Захар Прилепин... Но есть и неожиданные персонажи. К примеру, Василий Аксенов с романом “Москва ква-ква”, прочтение которого вызвало у Шаргунова такие вот мысли:

“Беда произведения — заведомый искусственный негативизм по отношению к той реальности, в которую Аксенов на самом деле влюблен. Беда — кваканье, беда — обязательная ложка дегтя в каждом медовом абзаце. А ведь он влюблен в свою Москву, Аксенов! Он упоенно пересказывает, да что там, творит заново, как миф, столицу. Он создает просторный и солнечный мир, где возводятся небывалые дворцы, гремят парады, Москва-река чиста, в нее погружаются загорелые атлеты. Аксенов описывает счастье. Даже белая одежда не пачкается в таком городе. <...>

Аксенов наконец-то написал “Остров Крым” наоборот. Не капиталистическая идиллия, а социалистическая. Наконец-то Аксенов показал СССР — сверхдержавой, а Москву — городом праздника”.

Книга Шаргунова одновременно и мозаична, и однородна. Он пытается охватить сразу многое, и не только охватить, но и оценить, приспособить к своему пониманию жизнеустройства, расположить на своей шкале ценностей. Часто я хмыкал, читая “Битву за воздух свободы”, натыкаясь на несуразицы или детскость, за лаконичностью ощущал недостаток аргументов или непродуманность по тому или иному вопросу. Но в целом рад, что эта книга появилась — сегодня молодым публицистам, политикам, литературным критикам объединить свои вещи под одной обложкой практически невозможно, их статьи распылены по газетам, журналам, медленно тонут в интернетном болоте. Известность, которую принесли Сергею Шаргунову сначала взлет в той предвыборной кампании, а затем падение, позволили ему свои статьи собрать. Выпустить в виде книги. Кто-то, почитав, наверняка посмеется и поизумляется — “глупость какая!”, — а для кого-то, уверен, она действительно окажется струей свежего воздуха в наше душное, тесное время.

Роман Сенчин