Елена Тиновская

Три свекрови и свёкор

  Первая свекровь
		
До двенадцати лет прожила на селе Фасиман.
В ветровом феврале шла война по земле Фасиман.

За твоей головой приходил вологодский конвой,
Сбор за двадцать четыре часа, чудеса, Фасиман!

Конвоиры не злы, помогли, увязали узлы,
Закачался вагон, покатил эшелон Фасиман.

Ни двора, ни кола — трёх сестёр неживых довезла
До степных мусульман. Схоронили сестёр Фасиман.

Не доносчик стучит, то швея на машинке строчит,
Ты в родные края воротилась, швея Фасиман.

Молчаливая Хава под вечер стоит у окна,
Ей свекровь — не свекровь, и сама то жена — не жена.

Но сильна твоя кровь, и как смерть неотвязна любовь,
И под сердцем уже шевельнулся твой внук, Фасиман!

       Вторая свекровь
	   
В колхозе имени Ленина
Тепличница Анна Каренина
Бросилась под товарняк.
Семья молчит, обездолена,
Корова мычит, недоена,
По дому бродит сквозняк.

Течёт река серебристая,
Цветёт равнина холмистая,
На кладбище, на юру,
Лежит, роднёй позабытая,
Сама собою убитая,
Шумит трава на ветру.

Где над железной дорогою
Господь утешил убогую,
Висит поверх облаков
Равнина синяя-синяя,
Железнодорожная линия
Теряется меж холмов.

      Третья свекровь

Как надену юбочку, рюшки до колен,
Опрокину рюмочку — вот уже и крен.

Накренила водочка — горькое вино,
Зачерпнула лодочка и пошла на дно.

Где ж ты, спесь девичая, девятнадцать лет?
Всё блюла приличия, всем твердила «нет»!

Муж за длинноногою смылся, как в кино,
В сорок недотрогою быть уже смешно.

Я ж не за «зелёные», я не за рубли —
Все мои влюблённые вечно на мели.

А зато привяжешься, прикипишь душой...
Под конец окажешься дурою большой.

Справа кудри токаря, слева — кузнеца,
Какого ни выберешь, оба без лица.

И сама я вечером смою краски слой,
Что ж я стала старою, грубою и злой?

А настанут праздники, бесится народ,
Я покрашу волосы, напомажу рот,

Да надену юбочку, рюшки до колен,
Опрокину рюмочку, вот уже и крен!

     Свёкор
Порою сердце тронет
Какой-нибудь пустяк.

Вот поплавок не тонет,
И ёжится рыбак.

Меж грязными кустами
Течёт его река,

Летают над мостами
Трамваи, облака.

И здесь не то что рыбы —
Лягушки не поймать,

Но плавные изгибы
Он может понимать.

Над серою водою,
Петляющей по дну,

Он вспомнил молодою
Изменщицу одну,

Невзрачную обновку
Домашнего шитья,

Нелепицу, издёвку
Минувшего житья.

И он глядит на воду,
Вода течёт, течёт...

В хорошую погоду,
Случается, клюёт.
         Екатеринбург