РЕЦЕНЗИИ
К. Степанян
Тысячелетия и день сегодняшний
«2000 лет христианской культуры». Вестник Российского гуманитарного научного
фонда. 2000. № 3. — 336 с. 1000 экз.
В этом номере «Вестника РГНФ» последнего года ушедшего века
и тысячелетия представлены около трех десятков статей российских ученых, работающих
над различными проектами, финансируемыми РГНФ. Но посвящать ему отдельную
рецензию побуждает главная тема, которой посвящены все эти работы, — 2000-летие
христианской культуры, — и названия подразделов: «Христианство и развитие
гуманитарной мысли», «Христианство и словесность» и другие, чрезвычайно важные
для отечественного сознания на переломе эпох. Независимо от личных религиозных
убеждений каждого из нас никто, конечно, не станет отрицать значимости христианской
культуры и ее влияния на все сферы духовной и материальной жизни Европы в
течение двух тысячелетий нашей эры. Что касается будущего — тут возможны споры.
На протяжении последних двух столетий преобладало убеждение, что с развитием
науки и человеческого разума вера вообще исчезнет. Этого не случилось. Надо
думать, что и в наступившем веке в решении проблем, которые встанут не только
перед немногими «элитными» мыслителями, но буквально перед каждым жителем
планеты, роль духовной сферы (говоря самыми общими словами) возрастет неизмеримо.
В двадцатом веке и люди, и государства решали свои проблемы преимущественно
с помощью развития технологий, но сейчас уже очевидно (несмотря на захватывающие
дух интернетовские проекты), что проблемы XXI века придется решать за счет
внутренних ресурсов человеческой личности.
Здесь хотелось бы в первую очередь отметить статью С.С. Хоружего «К антропологической
модели третьего тысячелетия». Выводы ее резки и неожиданны, но опираются на
стройную систему аргументов: «На рубеже тысячелетий наш мир — арена активнейших
перемен во всех планах существования, но можно уверенно утверждать, что самые
глубокие и решающие — именно антропологические перемены. Эпоха переживает
реальные тектонические сдвиги, суть которых уже нельзя передать привычно как
смену «культурной парадигмы» или «общественной формации», ибо <…> начал
крупно меняться сам человек. Все больше, все очевиднее и бесспорнее он уже
не субстрат, а субъект, герой разыгрывающихся перемен. И это значит, что,
наряду с динамикой исторической, социальной, культурной, существует и собственно
антропологическая динамика, которая не только не производна от этих знакомых
видов, но именно сейчас, в наши дни, убыстряясь и нарастая, приобретает над
ними приоритет». Речь идет об ускоренном движении человека к тому, что ученый
именует Антропологической границей, причем движение это совершается в разных
направлениях (и, соответственно, с разными результатами): расширение виртуальной
реальности, все более глубокое погружение в стихию бессознательного и духовные
практики, ведущие «к онтологической или мета-антропологической Границе». Но
и самореализация в сфере духовной практики может либо возводить человека «в
личность со всею полнотой идентичности», либо растворять субъект «в Ничто».
Выбор, как всегда, остается за каждым из нас — вот только избежать выбора
будет нельзя. «Различия между этими ситуациями не теоретические, а жизненные…»
Проблема «Христианство и культура» имеет несколько аспектов. Один из них —
может быть, не самый важный — часто возникает ныне в ходе научных исследований.
После отмены советской принудительно-атеистической цензуры роль ее успешно
выполняет культивирующееся с XVII века (и подхваченное коммунистами) отождествление
христианства с тоталитарной идеологией, с чем-то страшно ретроградным, несовместимым
с научным и сколько-нибудь свободным мышлением. «Христианское понимание культуры,
доведение этого понимания прежде всего до сознания интеллигенции, — пишет
один из авторов этого номера проректор Русского христианского гуманитарного
института протоиерей В.Ф. Федоров, — является сегодня чрезвычайно актуальной
задачей». И речь идет тут вовсе не о религиозном прозелитизме: «В плане диалога
культурных и конфессиональных традиций богослов и церковный ученый, филолог,
историк и любой ученый, стремящийся к постижению истины, понимают друг друга
(даже если они принадлежат различным традициям) значительно лучше, чем носители
одной и той же традиции, но не включенные в процесс познания, не имеющие достаточного
уровня образования». Плодотворным является такое сотрудничество, при котором,
как пишет доктор философских наук Р.В. Светлов, естественнонаучные и гуманитарные
открытия обогащают религиоведческие и богословские дисциплины, а те, в свою
очередь, предлагают более объемные и широкие перспективы осмысления этих открытий.
В подтверждение этого тезиса на более чем трех сотнях страниц «Вестника…»
разворачивается широкая история бытования мировой и отечественной культуры
в ее теснейших связях (на макро- и микроуровнях) с христианством; история,
для понимания и изучения которой нужны всесторонние знания и владение методами
всех дисциплин. Чтение работы Е.И. Кириченко о глубинной символике разных
типов христианского зодчества дало мне ценный материал для моих исследований
творчества Достоевского. Для всех филологов, думаю, будет интересна статья
ведущего научного сотрудника ИРЛИ (Пушкинский Дом) В.А. Котельникова, где
вводится понятие «христианский текст» русской литературы 1790–1900 годов,
«который прочитывается как сквозной для большинства литературных явлений семантический
слой, возникающий в результате ассоциативного сохранения или новой филиации
в светскую словесность собственно «церковного текста» культуры. <…>
Несмотря на неизбежную секуляризацию <…> в послепетровскую эпоху, логосность
и сакральность слова оставались для литературы реальностью, входившей в состав
творческого акта, в содержание художественной речи». Это не означает, однако,
гомогенности исследуемого явления: здесь сталкиваются иерархическое и антропоцентрическое
миросозерцания, два типа религиозности — ветхозаветный и новозаветный, имеет
место коллизия языка Церкви и языка светской литературы как двух языковых
картин мира. Методологически важным мне представляется предложенное Ф.З. Кануновой
исследование соотношения религиозного и художественного сознания в русской
литературе 1820–1840 годов на трех уровнях: историко-культурном, эстетико-методологическом
и поэтическом (символико-мифологическая природа слова и образа). В свете неутихающей
полемики о духовных составляющих толстовского творчества важно исследование
А.Б. Тарасова «Христианские и нехристианские основы «народных рассказов» Л.Н.
Толстого»; в споре о возможностях бытования церковно-славянского языка в наше
время и его перевода на современный русский язык значимым аргументом будет
анализ А.А. Плетневой органичного сочетания элементов обоих языков в молитвенных
текстах, созданных уже в ХХ веке.
Вообще же спектр представленных здесь работ настолько широк — от рассмотрения
религиозных тем в позднем творчестве Стравинского (И.Я. Вершинина) до исследований
«народного христианства» и феномена «народной иконы» (статьи Е.Б. Смилянской
и И.Л. Бусевой-Давыдовой), от анализа влияния Паскаля на христианское мышление
Тютчева (Б.Н. Тарасов) до истории поиска путей взаимопонимания между христианами
и мусульманами в средние века (С.И. Лучицкая), — что, пожалуй, любой «гуманитарий»,
да и любой мыслящий читатель найдет для себя нечто нужное и интересное. Помимо
общекультурной и познавательной ценности, эта книжка «Вестника…» является
наглядным доказательством того, какую реальную помощь оказывает РГНФ развитию
отечественной науки.
