РЕЦЕНЗИИ
Маргарита Черненко
Две книги об Арсении Тарковском
М.А. Тарковская. Осколки зеркала. — М.: Дедалус, 1999.—
286 с.
Я жил и пел когда-то. Воспоминания о поэте Арсении Тарковском /Составитель
М. Тарковская. — Томск: Водолей, 1999.— 352 с.
Мифы, наверное, так и рождаются: слой за слоем, история за
историей, сюжет за сюжетом. То, что Арсений Тарковский личность мифологическая,
вряд ли у кого вызывает сомнение, — есть нечто надмирное в его величавой строгой
фигуре, в неспешности и отстраненности его музы. Поэт, редко умещавшийся в
свои временные рамки, стал героем двух книг, вышедших в одном, 1999 году,
даже не юбилейном. Первая из них уже отмечена премией «Антибукер». И не зря.
Несмотря на то, что жанр воспоминаний предполагает особую интимность, книга
«Осколки зеркала» сохраняет масштаб мифологического пространства, не умаляя
неповторимого живого обаяния героев. Среди многообразия лиц трудно найти невыразительное.
Семейные истории, рассказанные много раз, высекают в воздухе некое обособленное
пространство, так что постепенно становятся скульптурными группами. И в то
же время они текучи, как река, на которую хочется долго смотреть. Книга открыта
настежь, как утренняя веранда, (трудно представить, что в семью Тарковских
не пригласили бы гостя), и читатель с интересом следит за сложными перипетиями
судеб этого древнего рода, на орбитах которого, как космонавты, устроились
политические и театральные деятели, просветители и поэты.
Одна из задач книги «Осколки зеркала» —дать почувствовать современнику, каким
воздухом дышали представители высокой культуры, как стало возможным появление
таких крупномасштабных личностей в искусстве, как отец и сын Тарковские. Дочь
и сестра возвращает нас к глубинным истокам, к идеальному прошлому. Однако
река расширяется, приближаясь к началу вопреки логике метафоры. «Осколки зеркала»
стремятся к цельному зеркалу, к центру зеркала.
В отличие от первой книги вторая — «Я жил и пел когда-то» — скорее и есть
эти осколки, скорее сужение пространства, дробление мифа. Если в «Осколках
зеркала» Арсений Тарковский как личность не меньше своих стихов, то «Я жил...»
делают его чуть ниже ростом.
«Осколки зеркала» обладают литературной самоценностью. Марина Тарковская великолепно
чувствует животворящую основу книги, сюжет, вырастающий поверх ее коротких
и выразительных рассказов, тот сюжет, который складывала чья-то невидимая,
но очень талантливая рука, превращая его в архитектонику Судьбы семьи Тарковских.
В большом Сюжете есть своя внутренняя музыка, он певуч и долог, как звук струны,
как сама струна. «Осколки зеркала» — протяжный портрет во времени... Его зримой
выразительности помогают уникальные фотографии из семейного архива, но не
остужают архаичностью. Марина Арсеньевна воссоздает топографическую карту
судеб семьи, она знает место каждого из героев в общей доле. Они перекликаются
в диалоге кровного родства, и не только кровного, но и духовно близкого, как
ветви одного ствола. Книга — как устье в песочных часах, объединяющих время
(«А стол один — и прадеду и внуку. / Грядущее свершается сейчас, / И если
я приподымаю руку, / Все пять лучей останутся у вас». Арсений Тарковский.)
Сборник воспоминаний «Я жил...» скорее напоминает сломанные часы, их время
останавливается на осях воронок каждого автора. Они будто пишут разного Тарковского.
Портрет получается ломаный, вне масштаба, как работы разных художников на
одном полотне. К сожалению, фокус образа так и не найден. У авторов нет общей
цели, кроме благородной — сохранить хотя бы осколки памяти о дорогом для них
учителе и поэте. Несомненно, что люди все одаренные, озаренные и поэтическим
и прозаическим мастерством, чьи воспоминания — великолепные главы их собственных
книг .не только в переносном, но и в прямом смысле, примером тому книги Ларисы
Миллер, Александра Радковского, Евдокии Ольшанской. Увы, сам жанр сборника
воспоминаний несет в себе опасность нестыковки. В результате у каждого из
авторов получился «свой Тарковский».
Куда более важным остается свойство поэта пробуждать вокруг себя пространство
смысла и любви. И пусть разные Тарковские пройдут, не узнанные друг другом,
но ведь и сама любовь рождается каждый раз по-разному. И пусть ее зерна проросли
каждый по-своему, в лесу дышится полными легкими и хочется любоваться каждым
листом.
